Кейт Шатовиллар // Искусственное дыхание

***
От душных вокзалов и дымных перронов - тревожащих запахов сплав, сто важных бумажек в карманах рубашки, несказанных слов без числа, бубнеж проводницы...
Но снится-то, снится... сияние звезд и пути. Становится тоньше, незримей граница, и хочется взять и пройти - насквозь, к острию неизбежных сражений, разлившись гербом по броне. Но время. Колеса приходят в движенье. Ставь точку - отсюда конец чего-то прожитого лично тобою за пару растраченных дней. Допройден маршрут, и пора бы домой, но граница теперь не видней чем тонкая лента грядущих событий - кто знает, какими им быть? Но снится-то, снится... Шевроны и лица, и вкус бесконечной борьбы.
Привычка к дороге, усталые ноги и флер недосмотренных снов, умение драться, страх веровать многим... Что сбудется этой весной?
Заснуть, просыпаться... Мне вечно шестнадцать. Мерцает заоблачный плес, и юность не спрятать - я верую свято лишь в море бескрайнее звезд.
Шевроны и лица...
Мне вечно шестнадцать.
Граница теперь не видней.
Но снится-то, снится - они покорятся, и может быть даже, что мне.

***

Лед не хранит следов прошедших по нему в безмолвном сердце наступающей зимы. Он просто всех берет к себе по одному. Тех, кто не мы. Тех, кто немы. Он запечатывает мертвых как в кристалл, колоннами в свой пиршественный зал, тех, кто молчал, кто сдался и устал.
Теперь я сплю и вижу их глаза. Они глядят, холодные как сталь, что закалялась в горном роднике. Их речь теперь невнятная и густа, проклятья жгут, как пригоршня песка. И со свечою в скрюченой руке они идут за мной - мертвы, наги. Почетной стражи посиневший ряд. Теперь я сплю и слышу их шаги. И говорят. Не молкнут. Говорят. Их шепот сух, как пыльный прах с тропы, поросшей аконитом и быльем. И полость легких наполняет пыль.
"... спешим... идем... Ты будешь королём, наш принц, наш повелитель и кумир, тех, кто забыл чем раньше был и кем. Ты нас позвал в прекрасный новый мир... Он говорит на нашем языке”.

***
...и город не падет к твоим ногам, его нельзя развеять и разрушить.
Вода к окаменевшим берегам прильнув, вотще выматывает душу дыханием огромного кита, замершего бесформенною массой на отмели. Святая простота служителей в иззолоченных масках - оклад и обрамление всего - рассвет и полночь, факелы и тени. И повелось, что чем краснее год, тем меньше город - здания и стены, и больше мысль и взмах Его руки, божественное следование року. Полет стрелы оборванной строки, слепое повторение Уроков в предмирной и предвечной пустоте. И фимиам, и алые одежды.
Мой город не падет - он Мир и Текст.
Поэт и Воин, Вера и Надежда.