***
Она умерла во время паломничества к Мариацелле.
Она была королевой, из тех, что упорно стремятся к цели.
Она беременела, рожала, кормила и хоронила.
Манила рыцарей, но ни единого не пленила.
Носила под бархатом пропотелую власяницу,
Ложилась спать головой к Иерусалиму… чтобы не снился
Паж из Легницы, кудрявый и златовласый,
Готовый с любой девчонкой делиться лаской,
Ловкий с мячом и с лютней, прямой, высокий,
Пальцы его – то в чернилах, то в красном соке...
Сокол клекочет и топчется на перчатке.
Королева мечтала о счастье,
А принимала ванны, послов и зелья,
Притворялась смеющейся и плакала от веселья.
Перебирала струны, читала о Ланселотах.
Тащила мужа к победам, как рыцаря из болота.
Не болтала, не позволяла сутулиться или злиться.
Она была королева. Не синица, не горлица, не орлица.
Она служила истории как могла.
Потом отправилась в Мариацелле.
И умерла.
Я не знаю, правила она справедливо или сурово,
Пила ли вино, вышивала ль платочки или покровы,
Смотрела ли вечерами из башни, танцевала ли на балах.
Достаточно и того, что она была.
Улыбалась, любила, пела, дарила милость.
Поднималась по лестнице в небо.
Ни разу не оступилась.
***
Звезды вызрели в заоблачном чреве,
Ветер вышел погулять и продул.
Хан тумана собирает кочевье,
Хан тумана созывает Орду.
Ох, невесело гулять в Диком Поле,
Мертвым птицам кулаками грозить.
Нет покоя у тумена доколе
Росы красные лежат на Руси.
Хансарайная пустая лачуга,
Черепки от Чингисхановых чаш.
Все казалось – получается чудо,
Ну а вышло как всегда – баш на баш.
Улигерчи заплатил головою,
Хан – ханурик в придорожной корчме.
Псы в оврагах притаились и воют
На хвосты новорождённых комет.
Княжья внучка уронила очелье
В переполненный слезами Итиль.
Кончаковым шляхом двинет кочевье
В ту страну, куда живым не дойти…
***
Грядущие ушедшим – не чета…
Москведомости медленно читать
В кафе, где подают коньяк и пудинг.
Горит закат, впечатанный в шоссе,
Изгиб реки – как ленточка в косе.
Чертить слова на обороте буден,
Будить недоигравших октябрят –
Пора в отряд! Газеты говорят
О вирусах, окопах и разрывах.
А я молчу – и ты со мной молчи,
Кибальчиши – не выход для души,
Со смертью танцевать зовут красивых,
А мы не выбираем данс макабр,
Пока попарно падаем в ноябрь,
И серый свет дороже золотого.
Москвесточка в твоем почтовом я
Из полыньи кидает в полымя…
Но снега нет.
И сани – не готовы.
***
Слетают дни – апрель, июнь, июль,
Играют дети в парковом раю,
Кидают мяч – быстрей, короче, метче.
Кленовых кораблей неровен час,
Еще кружишь, к чужому морю мчась,
А срок уже отмерен и отмечен.
Спасибо осень, за твое тепло,
За листик на автобусном табло,
За перья сумасшедшего заката.
За золото, ушедшее в золу,
За сонную замерзшую пчелу.
За светлое до святости «когда-то».
И, выбирая «быть или лететь»,
Забуду, что хотелось захотеть,
Забуду ветку, дерево, дорожку.
Кленовый штрих, рябиновую кровь,
Медовый Спас и облачный Покров…
Запомню только то, что слов дороже.
***
Несносная погода налицо.
Лесное ню. Чуть слышный запах прели.
Крестовый ход отсюда до апреля.
В наушниках зимы бессмертный Цой.
В кармане пачка, но она пуста.
Дождались переменки - вон из класса.
Для массы "нет" ты человек, но с Марса.
Закрой глаза рукой, считай до ста.
Представь, что разгорается огонь,
В него летят ненужные тетради,
Мундиры остаются при параде,
Поэты не выходят из окон.
Зима в костюме ветреной вдовы
Гуляет по промозглой Маросейке,
А здесь дымок и прель и тихий сельский
Мирок, не понимающий Москвы.
Коптит свеча, на доски каплет воск.
Насвистывает чайник боссанову.
....Готовиться к весне, не ждать иного,
Смахнуть под стол осенних мертвых ос.
Химическим пятном карандаша
Открыть тетрадь, измазаться, окститься...
Услышать, как прикидываясь птицей,
Стучит в стекло ничейная душа.
Она умерла во время паломничества к Мариацелле.
Она была королевой, из тех, что упорно стремятся к цели.
Она беременела, рожала, кормила и хоронила.
Манила рыцарей, но ни единого не пленила.
Носила под бархатом пропотелую власяницу,
Ложилась спать головой к Иерусалиму… чтобы не снился
Паж из Легницы, кудрявый и златовласый,
Готовый с любой девчонкой делиться лаской,
Ловкий с мячом и с лютней, прямой, высокий,
Пальцы его – то в чернилах, то в красном соке...
Сокол клекочет и топчется на перчатке.
Королева мечтала о счастье,
А принимала ванны, послов и зелья,
Притворялась смеющейся и плакала от веселья.
Перебирала струны, читала о Ланселотах.
Тащила мужа к победам, как рыцаря из болота.
Не болтала, не позволяла сутулиться или злиться.
Она была королева. Не синица, не горлица, не орлица.
Она служила истории как могла.
Потом отправилась в Мариацелле.
И умерла.
Я не знаю, правила она справедливо или сурово,
Пила ли вино, вышивала ль платочки или покровы,
Смотрела ли вечерами из башни, танцевала ли на балах.
Достаточно и того, что она была.
Улыбалась, любила, пела, дарила милость.
Поднималась по лестнице в небо.
Ни разу не оступилась.
***
Звезды вызрели в заоблачном чреве,
Ветер вышел погулять и продул.
Хан тумана собирает кочевье,
Хан тумана созывает Орду.
Ох, невесело гулять в Диком Поле,
Мертвым птицам кулаками грозить.
Нет покоя у тумена доколе
Росы красные лежат на Руси.
Хансарайная пустая лачуга,
Черепки от Чингисхановых чаш.
Все казалось – получается чудо,
Ну а вышло как всегда – баш на баш.
Улигерчи заплатил головою,
Хан – ханурик в придорожной корчме.
Псы в оврагах притаились и воют
На хвосты новорождённых комет.
Княжья внучка уронила очелье
В переполненный слезами Итиль.
Кончаковым шляхом двинет кочевье
В ту страну, куда живым не дойти…
***
Грядущие ушедшим – не чета…
Москведомости медленно читать
В кафе, где подают коньяк и пудинг.
Горит закат, впечатанный в шоссе,
Изгиб реки – как ленточка в косе.
Чертить слова на обороте буден,
Будить недоигравших октябрят –
Пора в отряд! Газеты говорят
О вирусах, окопах и разрывах.
А я молчу – и ты со мной молчи,
Кибальчиши – не выход для души,
Со смертью танцевать зовут красивых,
А мы не выбираем данс макабр,
Пока попарно падаем в ноябрь,
И серый свет дороже золотого.
Москвесточка в твоем почтовом я
Из полыньи кидает в полымя…
Но снега нет.
И сани – не готовы.
***
Слетают дни – апрель, июнь, июль,
Играют дети в парковом раю,
Кидают мяч – быстрей, короче, метче.
Кленовых кораблей неровен час,
Еще кружишь, к чужому морю мчась,
А срок уже отмерен и отмечен.
Спасибо осень, за твое тепло,
За листик на автобусном табло,
За перья сумасшедшего заката.
За золото, ушедшее в золу,
За сонную замерзшую пчелу.
За светлое до святости «когда-то».
И, выбирая «быть или лететь»,
Забуду, что хотелось захотеть,
Забуду ветку, дерево, дорожку.
Кленовый штрих, рябиновую кровь,
Медовый Спас и облачный Покров…
Запомню только то, что слов дороже.
***
Несносная погода налицо.
Лесное ню. Чуть слышный запах прели.
Крестовый ход отсюда до апреля.
В наушниках зимы бессмертный Цой.
В кармане пачка, но она пуста.
Дождались переменки - вон из класса.
Для массы "нет" ты человек, но с Марса.
Закрой глаза рукой, считай до ста.
Представь, что разгорается огонь,
В него летят ненужные тетради,
Мундиры остаются при параде,
Поэты не выходят из окон.
Зима в костюме ветреной вдовы
Гуляет по промозглой Маросейке,
А здесь дымок и прель и тихий сельский
Мирок, не понимающий Москвы.
Коптит свеча, на доски каплет воск.
Насвистывает чайник боссанову.
....Готовиться к весне, не ждать иного,
Смахнуть под стол осенних мертвых ос.
Химическим пятном карандаша
Открыть тетрадь, измазаться, окститься...
Услышать, как прикидываясь птицей,
Стучит в стекло ничейная душа.