Мария Фроловская. Скажи, что у меня получится

***
Нет никакой войны, мой маленький, нет никакой войны.
А если и есть, мой маленький, то за горами и за лесами -
там она шьет свои сказки, рисует страшные свои сны,
окликает прохожих мертвыми голосами.
Нет, сюда она не прорвется, ведь у нас ромашки и тишина,
самые легкие занавески, самое теплое одеяло.
А какая она, ты спрашиваешь, какая она?
Больше моря, но меньше женщины, которая всех потеряла.
Что мы будем делать, мой маленький, если она придет?
Превратимся в семечки ясеня, вот она нас и не заметит:
будем держаться за теплый весенний ветер,
пробовать крылья, осваивать небосвод.

***
Мои девочки стали птицами.
Пока я сидела и пестовала,
ощущала себя бесполезной, а после - необходимой,
они выпорхнули из стоптанных лодочек, тёплых кофточек-невидимок.
Стали сильными.
Отправились в священный поход за любовью и победили.
Мои девочки, слегка за тридцать, чуть-чуть под сорок -
вообще не меняются: ни седого волоса, ни единой морщины.
С ними случаются дети, коты, мужчины,
но самое главное - они сами с собой случились,
и каждое утро улыбаются в зеркале
не кому-то абстрактному, а себе.
Мои девочки,
неужели когда мы тусовались по фестивалям,
шили платья, влюблялись в патлатых принцев -
мы нашли какую-то правильную таблетку,
заговоренную водицу, какую-то палку,
которую можно воткнуть в самое сердце так называемой смерти?
Так что даже когда она приблизится - мы её не заметим:
у нас разовьётся старческая дальнозоркость,
и мы увидим только холмы и яблони,
и патлатых принцев,
и наши палатки - зеленые с желтым.

***
Скажи, что у меня получится, что я
уже большая.
Что это вот, внутри, из ветра и огня -
мне не мешает,
но делает живой как жгучий уголек,
рябины горечь.
Неважно, что кругом про мор и Рагнарек,
а я про море.
Люби меня, люби за то, что я трава -
темна, дремуча.
Что я стою в тайге, как вышка Теле-2 -
на всякий случай.
Не к дому я вернусь из долгого пути -
в твои ладони.
Пожалуйста, скажи, что я смогу дойти.
А ты догонишь.