*** Ворон каркнул: "Достали. Взяли меня измором. Заколебали с вашим чёртовым невермором. Больше верьте гадалкам, синоптикам и поэтам и тому, что я выкрикивал слово это. Может, я разучивал "Пусть всегда будет солнце, пусть всегда будет небо...", может, я петь был создан, как Миансарова — о добром, разумном, вечном. Я попал в bad trip из обещанного adventure. Раз я иссиня-черный, то антигерой романа? Что касается белого, вспомните Сарумана. Ничего я сказать вообще не хотел, я — птица. До сегодня думал сдаться и приручиться, на человечьем плече - хоть до самого Китая. Невермор, господа и дамы. Я улетаю.
***
Сколько на меня угрожающе ни шикай, Я только Господня раба. Котенок, попавший в стиральную машинку. Останови барабан. Мышцы забиты невидимыми тату. Поэзия закипает в столе. Ты говоришь мне, что выбрал Ту, Но я отражаюсь только в бабкином хрустале. Из горячей фурако в ледяную купель Заходить, отрицая холод как таковой. Все, что мне кто-либо когда-либо пел, Не сделало меня живой.
***
Не потеряйся в том, чего просто нет. Кажимость света - это ещё не свет. Голограмма солнца, пластиковый маяк. "Ты моя", - утверждает мираж, - "все ещё моя". Не всегда мы друг другу - дом, капитал и быт, Но горячечный сон, взламывающий лбы. У наших жизни и смерти гражданский брак, На окраине они снимают вдвоём барак. Картонный причал, бумажные корабли. Песни, которые взяли и увели. Не тебе надо мной склоняться, едва дыша. Я - блокнот для совсем другого карандаша, Это перекисью высветленная грусть. Если ты начинаешь казаться мне, я крещусь И иду по приборам, не слыша зов маяка. Ты - кажимость света, я - кажимость мотылька.
*** Я могу не все и ценю остановку выше самых мощных, невероятных сверхскоростей. Закрывая глаза, яснее и чище вижу, отрешившись от дел, отрекшись от соцсетей. Спят наушники, мессенджеры, емейлы, суть моя молчит, скрывается и таит, чтобы лечь строкой талантливо и умело, если нужно именно то, что за мной стоит. Не возьмешь на слабо, не подцепишь крючком азарта. Точка малая ради будущей запятой. Я сегодня не все могу, чтобы смочь всё завтра. Провести по канату в танце над пустотой.
*** Время клетчатых пончо, эльфийских узорных кафф, забираться в синтепоновый батискаф, прихватив с собой котишку, детскую книжку. Октябрьского сидра хватили лишку. Переписки с полузабытыми нелюдьми - кто дракон, кто лисица, сказка его возьми. Не прекращайся, кружение золотое, варят из нас липкое и густое, и стопкадр, где мы застываем, будет красив. Фильм кончится, никого не предупредив, и начнется новое белое утро, пахнущее не хлоркой, а сахарной пудрой. Лепестки - из избы невыносимый сор. На каффах едва различим эльфийский узор.