Вот тебе, поэт, и Татьянин день

***
- Комментарии и предисловие исчерпывающи, а зачем между ними нужно было стихотворение?
- Тут такое дело, хочется, чтобы человек погрузился в атмосферу, что я хотел этим произведением донести...
- Может, лучше написать очерк?
- Тут такое дело, Высоцкий же сидел и общался с людьми о своих стихах...
- Он не объяснял свои стихи.
- Обьяснял.
- Я была на 20 концертах Высоцкого, спасибо.

***
- Когда группа людей называют стихами то, что стихами не является... это какой-то интереснейший феномен, который я не могу объяснить!

***
- Остановиться - это большое искусство...

***
- Гербарный стыд? Что это? Что это такое? Испанский стыд знаю!
- Это когда тебе 30, а ты хотел податься на конкурс "Зеленый листок" (там до 29 лет).
- Зачет!

***
- Все дело в том, что ни Ахматова, ни Ахмадулина не позволили бы себе срифмовать любви и взгляни. Вы не они. Это имитация поэзии, которые все хвалят. Ахматова? В чем ее тайна? Феноменальное интонационное богатство при минимуме средств. Минимуме. И потрясающая точность в выборе слов. Плотность текста потрясающая.

***
Пока существует фестивальная и иная процентовка, у нас нет возможности говорить о самом главном: о поэзии.

О чем мы говорим? О том, что такое обаяние хаоса, об ахматовских невстречах, о живом брожении слов, о внутренней ясности, о паразитных смыслах, о полинтерпретативности, о стихах, похожих на сломанные крылья бабочек, о фасеточности взгляда, о восприятии информации дигиталами, о мандельштамовской «тяжести недоброй», о том, что не всегда стоит верить автору. О том, что когда Ахматовой показывали чужие стихи и она не могла их похвалить, она говорила: «Это очень ваше». А какие диалоги:

***
«- Есть четыре стадии становления автора: когда он пишет просто и плохо, сложно и плохо, сложно и хорошо и, наконец, просто и хорошо.
- А я почему-то подумал, что сейчас скажете: есть четыре стадии становления автора: гнев, отрицание, торги, депрессия».

***
«Ну ты либо рифму сними, либо поток сознания надень!»

***
«Каков ваш поэтический стаж в человеко-часах?»

А какие цитаты мастера с ходу вспоминают в процессе разбора!

***
«Карнавал не созерцают, - в нем живут». (М. Бахтин)

***
«Начнешь это слово в строчку всовывать, а оно не лезет — нажал и сломал». (В. Маяковский)

***
Встреча с поэтом Юрием Кублановским. Представляет его Евгений Рейн:
– Кублановский – поэт внятный. Он не прибегает к дешёвым авангардным трюкам, а идёт самой трудной дорогой ясности облачения мысли.
Заглядывают опоздавшие. Впустили одного, другого. Все при этом отвлекаются, вертят головами. На очередное «можно?» Рейн машет рукой:
– Нельзя!
Кублановский вторит:
– Нельзя, господа! Это уже хамство. Надо приходить вовремя!
Студент послушно исчезает за дверью, а уже оттуда кричит:
– Вовремя – это убого!

***
Кублановский: «Стиль – это человек, стиль вырастает из личности и мирочувствования. Стиль – это не внешнее явление, а внутреннее… Я набираю потенциал. Чтобы вдохновение, если оно будет мне послано, я мог встретить во всеоружии. На сегодняшний день та скважина, которую я начал бурить, пройдена мной до конца. До дна. А где бурить новую – не знаю. Но я не нахожусь в наркотической зависимости от писания стихов, меня не ломает, когда я не пишу. Нужно иметь мужество молчать».

***
Обсуждение стихов одной моей однокурсницы на поэтическом семинаре Игоря Волгина.
Реплики студентов:
– Форма, в общем-то, идеальна, совершенна – но рифмы все разные, иногда вначале точные, а потом они переходят в чёрт-те что…
– Стихи хорошие, чувствуются мускулы… Хотя есть совершенно бесплотные стихи…
Волгин:
– Мускулатура стиха действительно мощная, но такое ощущение, что это культурист.
Студенты продолжают обсуждать:
– Нет ни одной строки, сказанной раз и навсегда.
– Каждый стих – это подвиг, на который нужно решиться. А уж если решился, доведи его до конца.
– Я чувствую, что обилие географических названий – это попытка приобщиться к мировой культуре…
Волгин (молниеносно):
– Приобщиться к истории при помощи географии.

***
Мой мастер Олеся Николаева часто говорила, что любому начинающему поэту прежде всего надо преодолеть в себе других поэтов, а потом уже открывать свой собственный поэтический космос. А ещё запомнилось такое: «Нет ничего скучнее искренности несостоявшейся души».

***
Владимир Иванович Гусев напевает:

^{При всём при том, при всём при том,
При всём при том, при этом,
Маршак остался Маршаком,
А Беранже – поэтом…}

***
Экзамен по стихосложению. Принимает вальяжный остроумный литературный критик, зам. главного редактора журнала «Литучёба» Владимир Иванович Славецкий (светлая ему память, удивительный был человек!). Красивая белокурая студентка с факультета прозы пытается определить, каким размером написано предложенное для разбора стихотворение.
– Ямб? – говорит она наугад, хлопая длинными ресницами.
Славецкий отрицательно мотает головой.
– Вот у меня с утра крутится это… как его… Амфибрахий?
Славецкий усмехается:
– Не амфибрахий, но теперь их осталось только три. Ну же, смелее!
Со всех сторон громко шепчут:
– Хорей, хорей!
Студентка смущается:
– Вот мне тут слышно… Слышится такое слово странное… – Славецкий подбадривающе кивает. – Ну, такое слово… – мнётся красотка. – Ха… Ха-рей?
– Ну, наконец-то! – облегчённо вздыхает Владимир Иванович и удовлетворённо ставит «зачёт».

***
Мне попадается билет с вопросом «Силлабическое стихосложение». Знаю тему не очень уверенно. Иду отвечать, присаживаюсь напротив, пытаюсь как-то смягчить Славецкого заранее. Говорю:
– Ну… Силлабическое стихосложение – это такая широкая тема…
Славецкий моментально наклоняется ко мне и заговорщицки шепчет:
– А мы её… сузим!

***
Экзамен по истории. Принимает Зоя Михайловна Кочеткова (светлая ей память, нашему ангелу-хранителю!). Студент вытягивает билет с вопросом «Внешняя политика СССР в 30-е годы». Мнётся, чешет репу, никак не может отойти от стола экзаменатора.
Зоя Михайловна спрашивает:
– Ну, что непонятного?
Студент:
– А 30-е годы какого века?..

***
- Есть в аудитории те, кому очень плохо?
- Да, я умираю.
- Ааа, ну ладно.

***
- Есть такой знаменитый литературовед, который создал теорию литературных гнезд. Так вот одно такое литературное звездо… ой, гнездо…

***
- Я не хочу ходить в церковь.
- Ну, сходи в мечеть.
- О, я люблю мечеть! Мне нравится буддизм!

***
- Ношпы дать кому?
- Глицинчик! Глицинчик! (утро перед третьим туром)

***
- Я же про анакрузу забыла написать!
(истошный вопль на весь автобус)

***
- А когда играл гимн на закрытии, одна девочка не встала!
- Предлагаю закидать ее поэтическими словарями!

Преподаватель - Стефания Антоновна Конькова-Данилова. 1 курс одного нефилологического направления в РУДН. Студенты славные, вчерашние школьники, им многое простительно. Строго анонимно.

***
Выездное занятие, пишут рецензию про посещение литературного вечера:
"Помещение было обделано коричневыми деталями интерьера..."

***
-Записывайте: презентацию будете делать про Демосфена.
-Демон с феном? (на полном серьезе)

***
Студенты ругаются на паре матом. Преподаватель ловит их, выставляет к доске и заставляет подбирать 10 литературных синонимов.
-Итак, Владимир, подберите 10 синонимов к слову "б...ть".
К концу первого семестра 150 студентов на потоке изъясняются не иначе как "Ошалеть", "Вот незадача", "Какая досада", "Это фиаско" и "Произошло недоразуменьице-с..."

***
Студент делает презентацию о раздражающих речевых оборотах. На титульном листе: "Топ 20 ..."
-Стефания Антоновна, а какой Ваш самый раздражающий речевой оборот?
-Когда "топ-20" пишут без дефиса.

***
Студент исполняет вслух стихотворение Андрея Дементьева:
-Неизбивна, как Россия...

***
-Я выбрал стих Марины Цветковой "Моим стихам, как драгоценным винам..."

***
В сочинении о русском языке:
"Довести до белого колена".
Спрашиваю студента, а как это так, что означает этот оборот?
Студент отвечает:
-Ну, это когда так разозлили, что аж колени побелели от злости!

***
Из сочинения:
"Отдали в руки в рагу на заклятье".
Так в руки или в рагу? Что-то я не поняла...

***
Взаимствованное слово

***
Идет тренировка ораторского искусства по методу Демосфена. Того самого, который не Демон и не с феном. Студенты муштруют друг друга, вместо камней во рту принесли орехи. Студент с орехами во рту мучительно читает скороговорку и что-то из Пушкина, с артикуляцией трудно, но в том и заключается задание. Кто-то с задней парты явно не следит за ходом пары и кричит:
-Прожуй, придурок!

***
Последняя пара перед Новым годом, все итоговые тесты уже написаны, все аспекты сданы, но зачем отпускать студентов, когда можно сделать с ними много новогодних открыток на тему русского языка и культуры речи? Из самых трогательных пожеланий:

• "Найти человека, который будет любить тебя так же, как Дементьев — Россию"
• "Чтобы зарплату на карту не ложили, а клали"
• "Говори как петербуржец, а живи как хочешь"
• "Вступай в спецназ Людмилы Алексеевны Вербицкой в Новом году"
• "Помни отчество Розенталя!"

Ходила ко мне ученица, бывшая спортсменка-легкоатлет, которая учиться не любила вообще, но почему-то нежно полюбила меня. Она неоднократно декларировала, что зубрить всю эту белиберду согласна только из чуйств-с. И я почти не боялась на неё порой даже и покрикивать - почти потому, что удар с левой руки у неё 75 кг, а с правой - 100 кг, о чём она радостно сообщила на первом же занятии.

Наши встречи проходили так. Первые полчаса мы немножко работали, затем молодица моя начинала вопить, что весь этот русский!.. и она его!.. и он ей!.. Поначалу я пробовала её увещевать, но потом поняла, что проще переждать пять минут торнадо и потом снова работать.

У меня маленькая комнатка, поэтому можно сидеть или за письменным столом, или на диване. Ученики предпочитали, конечно, диван, но на диктанты я их пересаживала за стол. Над столом полка с разными фарфоровостями, в частности, стоит там маленький бюстик Пушкина.

И вот идёт занятие с красавицей моей. Я бубню, она подвывает. Проходит полчаса, пересаживаю её на диктант за стол, и тут происходит взрыв негодования, причём почему-то более сильный, чем обычно. Достаётся не только русскому языку. но и мне грешной. Я слушаю, киваю, рассеянным взглядом скольжу по полке и вдруг вижу: бюстик Пушкина ползёт к краю. Все скульптурки рядом с ним стоят как стояли, а он ползёт. Упорно так двигается к краю. Моментально просчитываю траекторию и понимаю: упадёт он точно ей на руки. Травмировать, конечно, не травмирует, но напугает - ребёнок же!

И я тихонько так касаюсь её пальцем, раз, другой, и указываю кивком головы на ползущий бюстик. На самом деле пребывая при этом в потрясении, ибо явное чудо происходит, противное всем законам физического мира. Она смотрит на движущийся бюстик, замолкает на полувопле, молча поднимается. Я тоже молча поднимаюсь, мы меняемся местами, я задвигаю бюстик поглуже, прочувствованно произношу: "Спасибо, вы мне очень помогли!" - и мы тихо, спокойно пишем диктант.

Из этого происшествия вытекли некие следствия. Во-первых, девочка моя с того дня если и возмущалась, то тихо и без употребления обсценной лексики. Во-вторых, ЕГЭ она всё-таки сдала. В-третьих, я поняла, что Пушкин - за меня.

Это стихотворение я написала в потоке впечатлений первого месяца знакомства с замечательными жильцами Дома под названием “Студия-школа СТиХИ” — лекторами, нашим любимым Ректором Аллой Поспеловой, мастерами, семинаристами и вольнослушателями. Ко дню рождения одного из мастеров — Дмитрия Владимировича Мурзина. В ответ на его шуточное задание написать ‘содат’ (игра слов с ‘сонетом’: соНет — соДат). А ещё пересматривала любимое видео с прекрасным прочтением Виталием Кальпиди «Второй баллады» Бориса Леонидовича Пастернака. Так родился «Ночной содат».

Спит чат Евгении Сергеевны,
и общий чат студийный спит.
И даже в Мурзинском — кипение
приобрело сонливый вид.
Пока отпущены в ночное
мур-манифестные стада,
погасло стёклышко цветное,
уснул сонет, уснул содат.
Давно Латынь глубо́ко дремлет,
спит чат Казаринский. Куллэ
обходит эпосные земли
в летучем вересковом сне.
Чем дальше в лес, тем выше вирши
его родных учеников,
и словно косточка от вишни
ждёт доброй почвы смыслослов.
У Ивкина семинаристы
в пространствах новых чутко спят,
ловя центоны в поле мглистом
сто двадцать пятый раз подряд.
И лишь у Пурина
мерцает
свеча в одном,
другом окне…
Жизнь переводчика — не злая,
но редкий пахарь — на коне.
Спит слово «буква»…
имя Алла…
спит вся Студийная семья…
всё, что страдало и мечтало —
Как только в раннем детстве спят…