"Летописец, фантазер, пророк, продавец иллюзий, шут, игрок" — метко охарактеризовала собирательный образ поэта Кира Грозная. Эта подборка стремится то ли уточнить определение "поэт", то ли еще сильнее размыть границы этого термина. Мужик с прицепом, в котором — стихи-дети; человек-текст; бешеный от поэзии прохожий; карандашик Бога; чей-то рисунок; беглец из гендерных стереотипов; счастливая поэтесса-мать семейства; звуколюди и людезвуки; а может, простые пересказчики снов?
Александр Габов. Мужик с прицепом
Как ты можешь хотеть целоваться,
Когда столько стихов не написано?
Будто наволочка не нанизана
На тугую подушку абзаца.
Одинокая, бедная, мается,
Не обласкана, не занята
В белоснежной постели листа,
Там глагольная рифма тянется!
Я женат на поэзии? Шутишь?
Мы планируем третье свидание.
Есть писательство как фехтование,
А случается - без парашюта.
Эти рукописи, архив…
Разве нужен с таким прицелом?
Я тот самый мужик с прицепом.
И в прицепе моем стихи.
Как ты можешь хотеть целоваться,
Когда столько стихов не написано?
Будто наволочка не нанизана
На тугую подушку абзаца.
Одинокая, бедная, мается,
Не обласкана, не занята
В белоснежной постели листа,
Там глагольная рифма тянется!
Я женат на поэзии? Шутишь?
Мы планируем третье свидание.
Есть писательство как фехтование,
А случается - без парашюта.
Эти рукописи, архив…
Разве нужен с таким прицелом?
Я тот самый мужик с прицепом.
И в прицепе моем стихи.
Мальвина Матрасова. Я текст
Я читаю с листа, потому что так проще не сбиться. Этот лист - мой костюм, декорация и реквизит. Я решила с недавней поры завести себе принцип: брать на плечи свои только то, что могу вывозить.
Я хожу в сапогах, потому что в них проще, чем в ластах. Я стою на полу - это проще, чем на голове. Мне для пеших прогулок удобно использовать транспорт, не дочитывать скучное, бросив на третьей главе.
И мне кажется даже, что будет немножко честнее не выпячивать то, чего нет и чему не бывать. Не бросать конфети и не сыпать искусственным снегом. Хотя ласты, возможно, уместны в московских плюс пять.
Я, наверно, вообще, если можно, пожалуй, присяду. Ведь в ногах правды нет. Правда в буквах. А буквы - вот здесь. Правда в том, что не надо пытаться быть тем, кем не надо и в любых обстоятельствах быть только тем, кто ты есть.
Я читаю с листа, потому что так проще не сбиться. Потому что с листом мне гораздо комфортней, чем без.
Я читаю с листа, потому что совсем не актриса.
Я текст.
Я читаю с листа, потому что так проще не сбиться. Этот лист - мой костюм, декорация и реквизит. Я решила с недавней поры завести себе принцип: брать на плечи свои только то, что могу вывозить.
Я хожу в сапогах, потому что в них проще, чем в ластах. Я стою на полу - это проще, чем на голове. Мне для пеших прогулок удобно использовать транспорт, не дочитывать скучное, бросив на третьей главе.
И мне кажется даже, что будет немножко честнее не выпячивать то, чего нет и чему не бывать. Не бросать конфети и не сыпать искусственным снегом. Хотя ласты, возможно, уместны в московских плюс пять.
Я, наверно, вообще, если можно, пожалуй, присяду. Ведь в ногах правды нет. Правда в буквах. А буквы - вот здесь. Правда в том, что не надо пытаться быть тем, кем не надо и в любых обстоятельствах быть только тем, кто ты есть.
Я читаю с листа, потому что так проще не сбиться. Потому что с листом мне гораздо комфортней, чем без.
Я читаю с листа, потому что совсем не актриса.
Я текст.
Максим Гребёнкин. Свисает стих
Вот идёт человек. Пальто нараспашку.
Простой. Будничный. Руки в брюки. Набекрень фуражка.
Неспеша идёт, неторопливо. Никого обгонять не старается.
Смотрит под ноги. Не виляет. Не юлит. Не качается.
Идёт себе, в том же направлении, что и все. Молчит.
Не размахивает руками. Не вздыхает. Не кричит.
Город подмигивает ему фарами машин. Воздух вечерний свеж и тих.
И никому нет дела, что у него изо рта,
как у псины голодной слюна,
свисает стих.
Вот идёт человек. Пальто нараспашку.
Простой. Будничный. Руки в брюки. Набекрень фуражка.
Неспеша идёт, неторопливо. Никого обгонять не старается.
Смотрит под ноги. Не виляет. Не юлит. Не качается.
Идёт себе, в том же направлении, что и все. Молчит.
Не размахивает руками. Не вздыхает. Не кричит.
Город подмигивает ему фарами машин. Воздух вечерний свеж и тих.
И никому нет дела, что у него изо рта,
как у псины голодной слюна,
свисает стих.
Павел Великжанин. Карандашик Бога
Из дерева будет тога:
Наденут, как ты ни пой,
Поэт – карандашик Бога.
Ломающийся.
Тупой.
…А жизнь всё короче – от каждого слова, в котором
Остался поэт – деревянным ли,
грифельным сором.
Из дерева будет тога:
Наденут, как ты ни пой,
Поэт – карандашик Бога.
Ломающийся.
Тупой.
…А жизнь всё короче – от каждого слова, в котором
Остался поэт – деревянным ли,
грифельным сором.
Анастасия Туровская. Портрет поэта
Мёрзнут пальцы и снежинки,
Мёрзнет тишина…
Листик — клеточки-прожилки,
Строчки — знобкие пружинки,
Ноябрит до дна.
Ноябрит до дна вороньих
Nevermore-зрачков:
Пустошь, слово, слом на сломе,
Лихорадит, небом водит -
Мир летит в... волчком.
И в картине в этой, в раме,
Ты — ни то, ни сё.
И стишочек долгожданный
Рвёшь и топчешь — жжёшь напалмом! —
Плачешь — не Басё.
Передатчик -пост и -мета,
Что, пропал сигнал?
Ни ответа, ни привета,
Только космос, только Лета...
Но ведь кто-то же поэта
Здесь нарисовал?
Мёрзнут пальцы и снежинки,
Мёрзнет тишина…
Листик — клеточки-прожилки,
Строчки — знобкие пружинки,
Ноябрит до дна.
Ноябрит до дна вороньих
Nevermore-зрачков:
Пустошь, слово, слом на сломе,
Лихорадит, небом водит -
Мир летит в... волчком.
И в картине в этой, в раме,
Ты — ни то, ни сё.
И стишочек долгожданный
Рвёшь и топчешь — жжёшь напалмом! —
Плачешь — не Басё.
Передатчик -пост и -мета,
Что, пропал сигнал?
Ни ответа, ни привета,
Только космос, только Лета...
Но ведь кто-то же поэта
Здесь нарисовал?
Алиса Королёва. Напиши!
"Девочкам надо писать о любви!"
Спасибо, что сказали об этом в двухсотый раз.
Залью сиропом клубничным стихи свои.
Больше нелепых фраз!
Розы-морозы, кровь-любовь,
Добавить морковь по вкусу. Пора за стол.
Почтенный читатель приподнял бровь.
Оперативно откланялся. Шапку забыл. Стой!
Разум шепнул: "Не трать понапрасну строк.
Волшебница Волга вот-вот разольётся вширь,
Солнце греет озябшие руки дорог...
Напиши!"
"Девочкам надо писать о любви!"
Спасибо, что сказали об этом в двухсотый раз.
Залью сиропом клубничным стихи свои.
Больше нелепых фраз!
Розы-морозы, кровь-любовь,
Добавить морковь по вкусу. Пора за стол.
Почтенный читатель приподнял бровь.
Оперативно откланялся. Шапку забыл. Стой!
Разум шепнул: "Не трать понапрасну строк.
Волшебница Волга вот-вот разольётся вширь,
Солнце греет озябшие руки дорог...
Напиши!"
Марина Крутова. А можно я не буду умирать?
А можно я не буду умирать?
Цветаевой и Турбиной не стану.
Другой судьбы предчувствую печать:
В ней Англетер с Лубянкой не по плану.
Ведь я пока живее всех живых.
Нет на меня Мартынова с Дантесом...
И славы нет. Зато детей своих
С любовью воспитает поэтесса.
И пусть пишу, не ведая похвал,
Пусть не даю концерты в Олимпийском,
Пусть мой талант невыносимо мал,
Но я живу, не значась обелиском.
А почести достанутся другим.
И бочку мёда не испортит дёготь:
Ведь слава эфемерна, словно дым,
А счастье можно целовать и трогать.
А можно я не буду умирать?
Цветаевой и Турбиной не стану.
Другой судьбы предчувствую печать:
В ней Англетер с Лубянкой не по плану.
Ведь я пока живее всех живых.
Нет на меня Мартынова с Дантесом...
И славы нет. Зато детей своих
С любовью воспитает поэтесса.
И пусть пишу, не ведая похвал,
Пусть не даю концерты в Олимпийском,
Пусть мой талант невыносимо мал,
Но я живу, не значась обелиском.
А почести достанутся другим.
И бочку мёда не испортит дёготь:
Ведь слава эфемерна, словно дым,
А счастье можно целовать и трогать.
Роман Башкардин. Поцелуй седой Эвтерпы
Так, наверно, нисходят ангелы
к лепесткам медуниц и фрезии,
Шепчут музам аккорды лирики,
пьют цветочный нектар до дна.
И на кончиках тонких пальцев
вновь рождается мёд поэзии
и, в легчайших её касаниях,
прорастает твоя весна.
А потом остаётся строфами
на замёрзших ладонях города,
согревая своим дыханием
гулкость вен автострад и трасс.
Так покорно стареют заживо,
так меняют стихи на молодость,
оставляя в себе из раннего
только осень дождливых глаз.
Так в объятиях муз и музыки
обрастает крылами письменность,
ниспадая на длань тетрадную
тихим почерком прежних лет.
И сверкая глазами грустными,
презирая свою действительность,
в поцелуе седой Эвтерпы
обретает стезю Поэт.
Для неё в этой маленькой комнате
много лет не погашен свет.
Так, наверно, нисходят ангелы
к лепесткам медуниц и фрезии,
Шепчут музам аккорды лирики,
пьют цветочный нектар до дна.
И на кончиках тонких пальцев
вновь рождается мёд поэзии
и, в легчайших её касаниях,
прорастает твоя весна.
А потом остаётся строфами
на замёрзших ладонях города,
согревая своим дыханием
гулкость вен автострад и трасс.
Так покорно стареют заживо,
так меняют стихи на молодость,
оставляя в себе из раннего
только осень дождливых глаз.
Так в объятиях муз и музыки
обрастает крылами письменность,
ниспадая на длань тетрадную
тихим почерком прежних лет.
И сверкая глазами грустными,
презирая свою действительность,
в поцелуе седой Эвтерпы
обретает стезю Поэт.
Для неё в этой маленькой комнате
много лет не погашен свет.
Ольга Андриенко. Людезвуки
Мы - звуколюди. Или людезвуки,
Их издающие, кичащиеся страшно
Своим звучаньем, громкостью словес?
Боится тишины кричащий бес,
Кривляющийся в корчах бесшабашно,
Без умысла, а просто так, от скуки.
Аз есмь звукочеловек. Иль человекозвук,
Не мене грешный, выспренно гудящий,
Гордящийся, раздувший толщу щёк?
Что толку, говоря, не слышать, тёк
Ли речи ручеёк чужой? Всё чаще
Прислушаться бывает недосуг.
Кимвал звенящий, бряцающа медь.
Не на щите, но со щитом вернуться -
"Под юбку", "под каблук", "под тёплый бок" -
Мечтает всякий сущий "полубог".
Сверчок, шесток шестым учуя чувством,
Смолкает. Как смычок без скрипки. Впредь
Греметь, скрипеть не станет всуе тот,
Кто каплю хоть достоинства имеет.
Примером, скромно, честь несёт, таясь,
Любви глубокой продлевая связь.
Кто звукочеловек. Внимает кто, немея,
Себя, свой род смирением спасёт.
Он - слышит. И его услышит Бог.
Мы звуколюди!
Велимир Хлебников
Мы - звуколюди. Или людезвуки,
Их издающие, кичащиеся страшно
Своим звучаньем, громкостью словес?
Боится тишины кричащий бес,
Кривляющийся в корчах бесшабашно,
Без умысла, а просто так, от скуки.
Аз есмь звукочеловек. Иль человекозвук,
Не мене грешный, выспренно гудящий,
Гордящийся, раздувший толщу щёк?
Что толку, говоря, не слышать, тёк
Ли речи ручеёк чужой? Всё чаще
Прислушаться бывает недосуг.
Кимвал звенящий, бряцающа медь.
Не на щите, но со щитом вернуться -
"Под юбку", "под каблук", "под тёплый бок" -
Мечтает всякий сущий "полубог".
Сверчок, шесток шестым учуя чувством,
Смолкает. Как смычок без скрипки. Впредь
Греметь, скрипеть не станет всуе тот,
Кто каплю хоть достоинства имеет.
Примером, скромно, честь несёт, таясь,
Любви глубокой продлевая связь.
Кто звукочеловек. Внимает кто, немея,
Себя, свой род смирением спасёт.
Он - слышит. И его услышит Бог.
Роман Иноземцев. Пересказчики снов
Мы просто пересказываем сны –
Волшебные, зловещие, пустые, –
Пока еще постели не остыли,
Дворцы песками не занесены,
Дневных забот центурии, тесны,
Герилью грёз не захватили в клещи,
И бабочка в сети еще трепещет –
Мы просто пересказываем сны.
В созвучиях, цветах или словах,
Рядах картинок, камне неподвижном, –
Мы просто жаждем поделиться с ближним
Произошедшим в наших головах.
Но краски тусклы, языки бедны,
Нам не хватает нот, умений, жизней,
И с каждым годом критики капризней –
А мы лишь пересказываем сны.
Вы требуете смыслов и бабла,
Вы ждёте новизны – и вечных истин,
Чтоб ветхих книг желтеющие листья
Учили отличать добро от зла;
Картинкой, как блесной, привлечены,
Вините нас в крушении иллюзий.
А мы не лучше, мы ведь тоже – люди.
Мы только пересказываем сны…
Мы просто пересказываем сны –
Волшебные, зловещие, пустые, –
Пока еще постели не остыли,
Дворцы песками не занесены,
Дневных забот центурии, тесны,
Герилью грёз не захватили в клещи,
И бабочка в сети еще трепещет –
Мы просто пересказываем сны.
В созвучиях, цветах или словах,
Рядах картинок, камне неподвижном, –
Мы просто жаждем поделиться с ближним
Произошедшим в наших головах.
Но краски тусклы, языки бедны,
Нам не хватает нот, умений, жизней,
И с каждым годом критики капризней –
А мы лишь пересказываем сны.
Вы требуете смыслов и бабла,
Вы ждёте новизны – и вечных истин,
Чтоб ветхих книг желтеющие листья
Учили отличать добро от зла;
Картинкой, как блесной, привлечены,
Вините нас в крушении иллюзий.
А мы не лучше, мы ведь тоже – люди.
Мы только пересказываем сны…