Ирис Аполло — творческий псевдоним известной московской художницы Галины Винокуровой. Организатор собственных арт-вечеров "Ирисники". Участница проектов Ники Батхен, Стефании Даниловой. Публиковалась в журнале "Аврора".
Метель метёт. Орфей спешит на поезд.
«До Конаково, дальше не пойдёт!»
Орфей заходит в лес, в снегу по пояс,
Под ствол садится и чего-то ждёт.
К нему нисходит ангел в звёздной пыли:
– Спой мне, Орфей!
– Ну, так тому и быть.
Он водку пьёт, чтоб пальцы не остыли.
И начинает с Лирой говорить.
Металл струны звенит. И снег за ворот.
Орфей поёт. И, связок не щадя,
Выходит серебристый свет из горла.
(Едва ли так споёшь на площадях)
Орфей поёт и видит волчью стаю:
Пять-шесть голов лобастых и шальных.
Ложатся волки в круг и замирают,
И слушают. Орфей поёт для них.
А лес вокруг стоит в короне снежной.
И ветви чертят строки в небесах,
Где точки звёзд определяют нежность
Всех слов на свете, кроме «смерть» и «страх».
Изюбр выносит к ним рога-подсвечник
Двенадцать огоньков на них горят.
Медведь в берлоге слушает про вечность.
С десяток белок на ветвях сидят.
Их бусинки-глаза уже воспеты.
Всему дана оценка «хорошо»!
И музыка летит хвостом кометы.
Играй, Орфей, играй и пой ещё!
Пускай ты весь продрог, и сдали нервы,
Тебя когда то Бог назвал «Адам».
Ты на восходе солнца самом первом
Давал с любовью имена зверям!
Душа проходит точку невозврата,
И светится на острие зимы,
Сама себе награда и расплата,
Гиперборейский свет на грани тьмы.
***
В Гиперборее дикий виноград
И яблоки озябшие висят
В корявых иероглифах ветвей.
Какую песню мог сложить Орфей,
Чтоб передать пустыню ноября?
Здесь коркой мандариновой заря
Отброшена на самый первый снег.
Зима так начинает свой разбег:
Сжимает крепче белый змей кольцо
И вьюгой дует путнику в лицо.
Остекленело сердце витражом –
До Рождества.
А мы камин зажжем.
И будем слушать огненную речь,
Орехи золотить, шарлотку печь.
И пить глинтвейн, и шоколад варить,
Чтоб время черно-белое избыть.
А самой долгой ночью в декабре
Каштаны будем жарить во дворе.
И ангел золотой с лицом твоим
Ко мне нагнется, весел и любим,
Споёт:
– Я ждал тебя сто лет подряд.
В Гиперборее
сладок виноград,
И яблоки хрустальные звенят,
звенят,
звенят…
***
В ночь выпал снег, и в комнате светло.
Разряжен воздух. Вздох наполнен Богом.
Мне много лет. Я собралась в дорогу
Через пустыню сердца своего.
За мною хлопнет дверь. И тишина -
На старой даче брошенная кошка.
Жизнь летом вскачь несётся понарошку,
Зимою замерзает в письмена.
Замазка окон треснула по шву.
Я ледяных узоров не увижу.
Через канал Москвы бежит на лыжах
Отец и машет детству моему.
***
Мне кажется, Господь собрал тебя
Из пряников имбирных и хлопушек
Под Новый год, из елочных игрушек
И аромата хвои. А звезду,
Венчавшую Рождественское древо,
Тебе поставил вместо сердца, слева:
Поешь вполголоса, а звук плывёт сквозь сон,
Как золотой корабль вдоль окон:
«В ночи или свеча или звезда
Горят для всех, спустившихся сюда .
А я один. Махни сквозь снег рукой!
Я здесь, чтоб отвести тебя Домой».
«До Конаково, дальше не пойдёт!»
Орфей заходит в лес, в снегу по пояс,
Под ствол садится и чего-то ждёт.
К нему нисходит ангел в звёздной пыли:
– Спой мне, Орфей!
– Ну, так тому и быть.
Он водку пьёт, чтоб пальцы не остыли.
И начинает с Лирой говорить.
Металл струны звенит. И снег за ворот.
Орфей поёт. И, связок не щадя,
Выходит серебристый свет из горла.
(Едва ли так споёшь на площадях)
Орфей поёт и видит волчью стаю:
Пять-шесть голов лобастых и шальных.
Ложатся волки в круг и замирают,
И слушают. Орфей поёт для них.
А лес вокруг стоит в короне снежной.
И ветви чертят строки в небесах,
Где точки звёзд определяют нежность
Всех слов на свете, кроме «смерть» и «страх».
Изюбр выносит к ним рога-подсвечник
Двенадцать огоньков на них горят.
Медведь в берлоге слушает про вечность.
С десяток белок на ветвях сидят.
Их бусинки-глаза уже воспеты.
Всему дана оценка «хорошо»!
И музыка летит хвостом кометы.
Играй, Орфей, играй и пой ещё!
Пускай ты весь продрог, и сдали нервы,
Тебя когда то Бог назвал «Адам».
Ты на восходе солнца самом первом
Давал с любовью имена зверям!
Душа проходит точку невозврата,
И светится на острие зимы,
Сама себе награда и расплата,
Гиперборейский свет на грани тьмы.
***
В Гиперборее дикий виноград
И яблоки озябшие висят
В корявых иероглифах ветвей.
Какую песню мог сложить Орфей,
Чтоб передать пустыню ноября?
Здесь коркой мандариновой заря
Отброшена на самый первый снег.
Зима так начинает свой разбег:
Сжимает крепче белый змей кольцо
И вьюгой дует путнику в лицо.
Остекленело сердце витражом –
До Рождества.
А мы камин зажжем.
И будем слушать огненную речь,
Орехи золотить, шарлотку печь.
И пить глинтвейн, и шоколад варить,
Чтоб время черно-белое избыть.
А самой долгой ночью в декабре
Каштаны будем жарить во дворе.
И ангел золотой с лицом твоим
Ко мне нагнется, весел и любим,
Споёт:
– Я ждал тебя сто лет подряд.
В Гиперборее
сладок виноград,
И яблоки хрустальные звенят,
звенят,
звенят…
***
В ночь выпал снег, и в комнате светло.
Разряжен воздух. Вздох наполнен Богом.
Мне много лет. Я собралась в дорогу
Через пустыню сердца своего.
За мною хлопнет дверь. И тишина -
На старой даче брошенная кошка.
Жизнь летом вскачь несётся понарошку,
Зимою замерзает в письмена.
Замазка окон треснула по шву.
Я ледяных узоров не увижу.
Через канал Москвы бежит на лыжах
Отец и машет детству моему.
***
Мне кажется, Господь собрал тебя
Из пряников имбирных и хлопушек
Под Новый год, из елочных игрушек
И аромата хвои. А звезду,
Венчавшую Рождественское древо,
Тебе поставил вместо сердца, слева:
Поешь вполголоса, а звук плывёт сквозь сон,
Как золотой корабль вдоль окон:
«В ночи или свеча или звезда
Горят для всех, спустившихся сюда .
А я один. Махни сквозь снег рукой!
Я здесь, чтоб отвести тебя Домой».