Тейт Эш. Невзлетевшие имена

Вернуться...

intro

Мой детский скворечник давно поменял адресок.
Безвременье. Сплю. И мерещится мне, дармоеду:
На бабкины руки стекает берёзовый сок,
И я собираюсь. И к деду как будто бы еду.
Летит электричка в какой-нибудь Нижний Тагил.
И мне остаётся (полжизни стремившись к Синаю)
Признаться себе, что родных не узнаю могил.
Но хуже, что эти могилы меня не узнают.
...В уездном эфире закончилась притча дождя.
Остатки лучей с горизонта срезает секатор.
Скворец поседевший, берёзы своей не найдя,
Летает кругами, забыв отключить навигатор.

^{...полынь и горький дым к ночлегу}

^{Осип Мандельштам}

Снова голос легко отоваривать,
На шинельку сменив пальтецо.
С каждым пришлым земля заговаривает
И ногой получает в лицо.
Это после в ней спится-волынится.
Две гадюки закручены в нимб.
Чернозём хорошо заполынивается,
Быстро скроется — что там под ним.
Шелест листвия-кружева-крошева
Не спеши сапогом приминать.
Слишком небо живых прихорошивает,
Скоро будет кого вспоминать.
Будет вдоволь и гона, и гомона,
И геройства, и времени Че.
Царь-полынь, как звезда на погонах,
Жёлтым бесом сидит на плече.

***
лампа склонилась над иском.
полночь листает дела.
степи, сверяясь со списком,
сыплют росу на тела.
павшие щерятся нище,
мятлик дрожит на цепи.
... в душу впилось корневище?
ты ж человек. потерпи...

***

^{...ведро перестоявшей вишни}

^{Борис Слуцкий}

Над парижами и венами
Время новое носилось.
Увязавшись за военными,
Вишня в город напросилась.
До горсада, как до блага, ты
Добрела без одеяла.
Доросла до первой ягоды.
Холода перестояла.
За стволом лежим, как с гор вода,
Домерзаем в обороне.
До весны ещё полгорода.
— А потом?
— Перехоронят.

***

и время тянется, хоть мажь его,
и воздух дышит через раз.
весна зашита криво, наживо,
с апреля списана в запас.
в пути очнётся, будет наших звать,
рыдать над скомканным бинтом.
потом отжитое донашивать.
а после — просто. без потом.

***

^{...с яблоками, с творогом!}

^{Константин Левин}

Из комнаты двух постоялок
Слышна за весною весна.
Огрызки антоновских яблок
Стрижами летят из окна.
При всяком — по меткости — разе,
При каждой иной ерунде
Святоша в расплывшейся рясе
Кричит о Господнем суде.
Проклятья клубятся над нишей,
Надёжно вмурованной в лёд,
Откуда стареющий нищий
На яблочный смотрит полёт.
Такое в крови водосвятье,
Такая во взгляде Исеть...
Подумаешь, страсти — распятье,
безрукому там не висеть.

***

горька привычка умирать
по-настоящему.
нащупать тумбочку. тетрадь
забрать из ящика.
последний взгляд оставить тут
и жизнь коммунную.
а койку с тумбочкой сдадут
ещё кому-нибудь.

***

^{молнии в мокрой черешне...}

^{Давид Самойлов}

Путь последний, путь неблизкий.
Всё меняется слегка.
Поутру за василиска
Принимаешь петуха.
И неважно этой нови,
Сколько лишнего в груди.
И в дверях не остановят,
Если хочешь — уходи.
Не ползёт змея погреться,
Не кружится вороньё.
На пригорке погорельцы
Строят новое жильё.
Их обходишь стороною.
Вольно видится вокруг.
Затихает за спиною
Топоровый перестук.
Ты возьми чуток левее,
К пепелищу на пути.
У стены черешня спеет.
Ей-то некуда уйти.

***
упивались отвагою.
полегли за рекой.
замер мир над бумагою,
над солдатской строкой.
до заутрени тешь её,
выводи письмена.
ей хранить невзлетевшие
имена, имена…

P.S.

Чей-то трубочный дым вьётся кольцами до потолка.
Нервно музыка бродит по тамбуру, не узнавая.
То ли узел затянут под самое горло колка,
То ли долго стоим, и маячит в окне узловая.
Не пробиться в эфир — в небесах обрывается связь.
Даже ангелы нынче в плащах со свинцовым подбоем.
Наглотавшись беды, звёзды падают вниз, не простясь,
Увлекая случайные души в полёт за собою.
И сгорают они по пути, называя судьбой
Пару сотен шагов для владычества, славы и нефти.
Сколько рядом таких, кто таскает войну за собой,
Потому что в себе хоронить новоприбывших негде?
Вот и ночь на исходе. К рассвету б совсем отлегло.
Кто-то тронул гитару, забытую здесь перед боем.
Перепуганной птицею музыка бьётся в стекло,
Только некому больше вернуться сюда за тобою.