Ника Батхен. Слово на букву "рана"

***

Настанет день, когда они поедут,
Вагоны до краев заполоня.
И рваное нечёткое «победа»
Прочертит дым на обороте дня.

В плацкартах будет сонно до упаду —
Тяжёлый храп, случайный матерок.
Бессчётные, бесценные награды,
Ошмётки глины пройденных дорог.

Усталость, что своих не выбирает.
Два уголька от шквального огня...
Кому-то тишина важнее рая,
Кому-то рай — местечко у окна.

Там продают сырки и газировку,
Ведут в детсад ревущего мальца,
Игноря град, бегут на остановку,
Целуются до самого конца.

…Их позабудут — быстро и неловко,
И кинутся с размаху дальше жить.
Война отступит с громких заголовков,
Подешевеют фляги и ножи.

Всё устоится поздно или рано.
Они вернутся, сплетням вопреки.
Такие молодые ветераны.
Такие мировые мужики.

***

Слово на букву радость, на букву рана.
Мятый советский рублик со дна кармана.
Дряхлый автобус школьный до Городища.
Устерсы, о которых писал Радищев.
Печка-голландка, яблоки, щи да каша.
Медленный поезд, байки, купе, поклажа.
Мга, Вычегда, Еланчик, Двина и Шуя.
Те, кто мешает, и те, кто своих крышует.
Китеж и Питер, трасса Москва — Хабаровск.
Чёрное море, Ялта и алый парус.
Лица и лики, пальцы и отпечатки.
День начинается с Петропавловска-на-Камчатке
И не кончается на берегу Вуоксы.
С неба летят ответы, с земли — вопросы.
Истина где-то между, в пятиэтажке —
Бабка и внучка мирно играют в шашки,
Прячется Жучка в ванной, а мышка в банке.
Мимо
Проходят
Танки.

***

В полях всегда прохладно.
Стынет зябь.
Солдат Петров, смартфон тихонько взяв,
Сидит грачом на толстой ветке вяза.
Приказа ждать — такая тягомоть.
Невеста хочет уши проколоть —
Сейчас в ходу непарные серёжки.
Неспешный месяц сонно кажет рожки.
Поочередно бухает вдали.
Обед пропал, но ужин привезли.
В кармане уцелел батончик «Марса» —
Подарок от подбитого самарца.
Солдат Петров облизывает рот.
Сейчас бы выпить. В чистую постель.
Читать Дюма с читалки, слушать рэпчик,
Ворчать, что кот опять прилёг на плечи…
Но фронт есть фронт. Вишнёвая метель
По саду опустелому гуляет.
Солдат Петров сегодня не стреляет.
Он пишет маме: весел, сыт, здоров,
Хороший броник, тёплые ботинки,
Не курит, не… живёт как на картинке,
Забыл про дураков и докторов,
Диагноз сдох. Всё будет хорошо —
Ты только за меня не бойся, мама!
Неровные узлы на нитке шрама.
Пора. Глоток дождя на посошок —
И собираться. Где-то к десяти
Отряд опять отправят на задачу.
Сержант Петров смартфон в кармане прячет.
Он хочет жить. И Бог его простит —
За страх, за мат, за водку из горла,
За рокот «калаша», за грохот мины.
Под утро небо притворилось мирным,
Потом дотла рассветнуло — и ша.
Горели кучевые камыши.
Поля накрыло залповым посевом…
Так прадед мёрз в окопах подо Ржевом
И пару дней до марта не дожил.

***

Пылают яблони и груши,
Недавний день разрывом стёрт...
Солдаты в бой берут игрушки —
Подарки дочек и сестёр.
Сидит смешно, глядит сурово,
На пули глупые рыча,
На рюкзаке у птицелова
Кудлатый песик made in Cha...
У музыканта белый мишка —
Кривой, нелепый самострок,
И буквы вкось — вернись, братишка,
И пыль полей, и грязь дорог.
Сапёра куклой наградила
Девчонка с бывшего села:
Она на берег выходила,
А дом и сад война смела.
Окопный сон — святое дело.
(Прилёт, минуй, свеча, согрей!)
Хранят мальчишек поседелых
Отряды плюшевых зверей.
Хранят от пули и осколка,
От «лепестка» и дурака,
Живи, Алёша, Ваня, Колька,
Живи сейчас, живи, пока
У соловьёв ночная сходка,
Лежат поля, полны свинцом,
Луны серебряная лодка
Встаёт над медленным Донцом…

***

Волхвов кордон не пропустил во Львов.
Война вокруг, а вы же иностранцы!
Попрятали дары в мешки и ранцы.
Шпионский дрон летит поверх голов.
Никто здесь кров младенцу не отдаст —
Своих бы пришлецов пихнуть под крыши.
Идите в Умань или Перемышль,
Снимайте ролик, делайте подкаст —
Как здесь, во тьме, рулит седой аид,
Везет на «жигулях» жену к роддому,
Летят снаряды в сено и солому
И даже воздух смертно ядовит!
Снимайте, ну, горим!
Цари молчат.
Потом уходят, слёз не проливая.
Был Аушвиц. Терезин. Мировая.
Огонь и газ. И ангел у плеча.
И красный снег, и догоревший хлев,
И мёрзлый, чёрный, но живучий Невский…
В полях войны волхвы бредут к Донецку.
Несут бинты, консервы, гречку, хлеб.
…Кричит дитя, укутано в тряпьё.
Мария лечит грудь листом капустным.
Вздыхает смерть — ей холодно и пусто.
Над белой хатой пуночка поёт.

***

Пели пули. Зло сошлось со злом.
Пролегли по улицам границы.
Ангела с простреленным крылом
Оттащили дети до больницы.
Он всё рвался — бросьте, улечу,
Пачкал куртки кровью серебристой,
Но сомлел, пока несли к врачу,
Постарев за сутки лет на триста.
Нелетальный, в общем-то, исход
Ангела оставил земледелом.
Кривобокий скрюченный урод
Стал ходить за каждым скорбным телом.
Обтирать, баюкать, обмывать,
Подавать таблетки и водицу,
Ловко перекладывать в кровать,
И тихонько рядышком садиться.
Ангелы умеют слушать всех —
Сирых, серых, битых и богатых.
Поднимать как пёрышко на смех,
Гладить и накладывать заплаты.
Бог терпел — и нам немудрено.
Бог простил — и мы с тобой простимся.
Превратим больничный чай в вино,
Напоследок вволю угостимся.
Всё пройдёт, уймётся, отболит,
Закрывай глаза, ребёнок Божий…
Ангелу давали костыли,
Чаевые, клички и по роже.
Он ходил к колонке за водой,
Потрошил заброшенные склады,
Занимался всякой ерундой,
Чистил душевые, мыл палаты.
Начудесить не хватало сил —
Чудесам нужна искра полёта.
Но зато он судна выносил
И включал хорошую погоду,
И сидел ночами на трубе,
И вздыхал, мол, небо не по чину.
Воробьи несли ему обед,
А коты, мурча, крыло лечили…
В день, когда закончится война,
Он взлетит прыжком в тугие тучи,
Словно камень, брошенный со дна.
…Сберегу перо.
На всякий случай.

***

Где-то горят квартиры, ставят на карты точки.
Корчатся, матерятся — горькая кровь во рту.
Я иду в супермаркет — просто купить картошки,
Сахара, карамелек, нужной еды коту.
Время большой уборки, белят по сёлам хаты,
Мирно копают грядки, чистят свёклу и лук.
Красят седые прядки, пишут — идут солдаты…
Мышка бежит. Яичко катится по столу.
Яблонька ждёт в прихожей, корни укрыв рогожей,
Скоро её, девчонку, примет старинный сад.
Будет расти нарядной, будет расти хорошей,
Будет зимой морозной мышек и птиц спасать…
Бабка давно забыла редкое слово штрифель.
Дедка добыл берданку, смотрит из-под руки.
Пишет письмо на небо, хмуро слюнявит грифель.
Боженька, повторили. Боженька, помоги!
Я возвращаюсь в кухню, ставлю кипеть кастрюлю.
Мне ли искать ответы, править, клеймить, судить?
Важно — дождаться вишни, спать на траве в июле.
Выжить. Рубашку вышить. Яблоньку посадить.

***

Баюшки-бай недолюбленной девочке.
Куклы пропали, ку-ку.
Кровь перемешана с пенкой оттеночной,
Трещина по потолку.

Рацию выруби, выруби рацио,
Выйди на свет и пали!
Цели взрываются протуберанцами.
Мёртвым не хватит земли —

Воинам, беженцам, бабкам-безумницам,
Чёрным ничейным котам.
Смерть королевой гуляет по улицам,
Хлещет из горла «Агдам»,

Бьёт по кварталам, карает ракетами,
Рубит по сердцу, навзлёт.
Девочка — смертница, только поэтому
Пуля её не убьёт.

Жмись же щекой к гимнастёрке прокуренной,
Воздух губами лови.
Свадьба негуляна, доля обдурена,
Мальчикам не до любви.

Баюшки-баю, ни хаты, ни деревца,
Пеплу снега суждены…
Девочка, девочка, надо надеяться —
Завтра не будет войны.

***

Мальчик сидит в подвале,
Слушает: взрывы! Взрывы...
Бабушка спит на сумке.
Мама лежит ничком.

Мишке живот порвали.
Кошка и мышка живы.
В баке воды на сутки.
Держимся бодрячком.

Может, придут солдаты
В правильной, нашей форме.
Стукнутся: марш наружу!
Чисто! Быстрей! Быстрей!

Может, влетят гранаты.
Может, не будет больно.
Может, и я не струшу…
Мальчик, ты кто? Еврей?

Ави? Ашот? Мыкола?
Ваня? Закир? Али?
Коего беса в школу
Жизни перевели?

Кто за тебя в ответе,
Кто нажимал курок?
Бродит в руинах ветер,
Прячется между строк…

Водила

Быть водилой – судьба не для слабых:
Фуры-дуры, поземка, метель,
Путевые случайные бабы,
Нежилой придорожный мотель.
Ни квартиры, ни дачи, ни псины,
Ни друзей, ни детей, ни жены.
Просто небом его просквозило,
Просто он не вернулся с войны...

"Опустился" - вздыхали соседки.
"По бедняге рыдает дурдом".
У ларька бомж стрелял сигаретки
И мусолил надорванным ртом.
Ковылял, как подбитый галчонок,
Трясся, перхал и пачкал штаны,
С полглотка надирался до черта.
Просто он не вернулся с войны...

На суде не вникали в детали –
Шел, увидел, ударил с локтя.
Всех, простите, мигранты достали.
Все страну обустроить хотят.
Ну подумаешь – двое с ножами,
Но зачем же об угол стены?
Нет, бандиты ему не мешали –
Просто он не вернулся с войны.

С приднестровской, афганской, чеченской,
Мировой без порядковых дат.
Дрался насмерть, угрюмо и честно,
Поступал как хороший солдат.
Не носил боевые награды –
На гражданке они не нужны.
Улыбался: простите, ребята -
Я еще не вернулся с войны.

***

Молишься. Перебираешь четки часов, минут.
Вспоминаешь, где видел небо, где шел ко дну,
Где грешил как дышал, было сладко до тошноты,
Где курил в окошко, полное пустоты.
Все скоты земные сбиваются прочь с тропы,
Всех мотает так, что не справится следопыт,
Не прочтет маршрута подъездов, газонов, трасс,
Перепутает можжевельник и лемонграсс…
Молишься. Тонешь в море чужих обид,
Стыд постыден, глоток раскаянья ядовит,
Обжигает толченым мелким стеклом гортань,
Ну чего еще наболтал?
Зло завидовал, руки прятал в чужой карман,
Красил карму в четыре слоя, да задарма.
Изучал на иконе пиктографию кракелюр.
Продавал себя по десятке и по рублю…
Молишься. Просишь чистой святой воды.
Просишь – ни крошки, ни яблочка за труды.
Просишь – пусть будут дети умней меня,
Пусть счастливее будут, себя храня.
Ну а мне, дурному, положен хреновый шиш.
Впрочем, все будет, Боже, как ты решишь.